Оренбургский Дом литераторов им. С.Т. Аксакова Официальный сайт ГБУК «Оренбургский Дом литераторов им. С.Т. Аксакова»
Валерий Кузнецов явился на свет Божий, когда Великая Отечественная полыхала вовсю. Тогдашний Чкалов был городом сугубо тыловым, но и фронтовым также. Один за другим уходили на фронт мужики. Наступало лихое время если и не голода, но серьёзных ограничений во всём…
Впрочем, этих дней по малости своей он не запомнил явственно.Но послевоенные, отнюдь не сытые годы помнит хорошо. Память тогдашних лет отразилась в стихах, написанных много позднее.
Молодость сподобила хлебнуть романтики. Вместе с топографическим техникумом, куда поступил учиться, переехал в Киев. А затем — Сибирь, тайга-матушка. Профессия славная, места дремучие, медвежьи, стихотворящие. А затем возвращение, теперь уже в Оренбург и закономерный приход в профессиональную литературу, начавшийся с литобъединения имени Мусы Джалиля.
Тогда на заседаниях в редакции «Комсомольского племени» сиживали рядом Иван Уханов,Пётр Краснов, Надежда Кондакова, Ольга Черёмухина, Владимир Одноралов. Первые публикации, первая книга… Учёба в Москве, в литинституте, журналистская чересполосица. Первые выступления по поводу той травы забвения, которая выросла на месте имений и храмов, оставленных нам, неучам и иванам, родства не помнящим, великими предшественниками: С.Т. Аксаковым, Г.Р. Державиным. Это сейчас можно открыто говорить обо всём. В 60-70-е годы о славном прошлом вспоминать было не принято, поскольку чревато. О чём-то колхозно-совхозном — пожалуйста. А о господах-дворянах…
Много лет он изучал литературное наследие Оренбуржья. Книга о писателях-классиках, связанных с нашим краем, получилась. Сегодня она востребована всеми, кому история Оренбуржья небезразлична.
Иван Степанович Веневцев
Делом последних лет стало возвращение к жизни человека, буквально растёртого в лагерную пыль, писателя, казака станицы Благословенской Ивана Степановича Веневцева. Свою главную и единственную книгу он писал на мешках из-под цемента в лагере для политзаключённых. Она о Гражданской войне в Оренбуржье. Много лет рукопись книги лежала под спудом. И теперь является миру своеобразным продолжением «Тихого Дона», рассказом о гибели Оренбургского казачьего войска, страшных картинах братоубийственной междоусобицы.
Многие и многие месяцы Валерий Кузнецов потратил на редактирование, литературную обработку и подготовку книги к печати. Вот небольшой отрывок из романа Ивана Веневцева «Урал — быстра река».
«Положение же в Оренбурге было таково. Организованный по заданиюДутова набег планировал атаку города с трёх сторон — от станицы Нежинской, Сакмарской и Павловской. Все станицы и посёлки были уведомлены своевременно и секретно. Станице же Благословенной открывать намерение набега не рекомендовалось, она считалась большевистски настроенной, могла выдать секрет и сорвать дело. Поэтому её уведомили только тогда, когда отряд со стороны Нежинской уже выступил в направлении на город, то есть около двенадцати ночи. Посылая депешу в Благословенную, командующий правобережной группировкой войсковой старшина Лукин строго приказал проследить за поведением благословенцев на собрании: примут ли предложение о поддержке. Обо всём немедленно докладывать ему, Лукину.
Отряд из Нежинки выступил на Оренбург. Уже в дороге Лукин получил несколько донесений: «Благословенная согласна поддержать набег». «Благословенная собирается к выступлению». «ВБлагословенной на площади идёт молебен о даровании победы». «Она выступила».
Точного времени набега Оренбург не знал, но всё ж был уведомлён об этом. Ночами в двух верстах за Форштадтом выставлялся усиленный караул на Нежинскую дорогу.
Отряд Лукина остановился верстах в пяти-семи от Форштадта, — вперёд были посланы сани с огромной плетёной корзиной для подвозки мякины*. В ней, покрытой брезентом и не привязанной к саням, сидели вооружённые казаки, сбоку около коня шёл казак, как бы везя в город продажу.
Каждого проезжающего караул останавливал и обыскивал. Сани с плетёнкой поравнялись с постовой землянкой. Из неё — в тридцати шагах от дороги — вышли шестеро и, бряцая в темноте оружием, направились к саням.
— Что везёшь?
— Мякину!
Караул подошёл к саням вплотную, чтобы заглянуть в плетёнку. Через мгновенье он полёг весь — зарубленный, зарезанный, задушенный выскочившими казаками. В землянке уничтожили без выстрела остальных.
Подъехал отряд, торопливо двинулись к городу. В первых кварталах Форштадта беспощадно уничтожили штаб караулов для связи с центром города. Вот Форштадт уже позади — оставленные тем казаки шныряют по домам, ищут большевиков и сочувствующих.
Главные силы отряда проникли в город. Преодолев слабое сопротивление красноармейских частей в Форштадте, казаки ринулись в городской центр. Смерть хватала всех без разбора…
***
Оренбургские казаки в годы Гражданской войны
Колонна из Благословенной въехала в город уже часов в десять утра. На площади, отделяющей Форштадт от города, пахло пороховым дымом, кровью — там лежали убитые и раненые, их было очень много. Некоторые из них бесчеловечно изрублены, другие просили о помощи. Кто они, понять нельзя: красные или белые, просто ли городские обыватели. Почти все в штатской одежде, все русские.
Мишка спрыгнул с саней, побежал смотреть убитых, первый раз в жизни он видел их. Колонна остановилась около здания Оренбургской станицы. Подъехал верхом на коне Лукин, поблагодарил за поддержку.
Без всякой команды казаки группами уходили в глубину города, откуда раздавались оглушительные выстрелы.Пётр и Мишка держались вместе в группе человек из двадцати. Их подвели к зданию семинарии, приказали стрелять в окна с середины улицы. От выстрелов некоторые стёкла вылетали вовнутрь, в некоторых пуля сверлила дыру, как буравом. Из здания никто не отвечал, оно было пусто. Группа направилась дальше. Встретились незнакомые казаки, гнавшие пленных «большевиков». Мишка пристально смотрел на пленных, он увидел таких же, как и он сам, людей. Казак из Мишкиной группы вышел вперёд, подняв руку, остановил конвой, вывел за руку одного пленного, конвойным же сказал:
— Я этого типа знаю, он казак линейных станиц, я с ним служил вместе, он — ярый большевик. Этих ведите, а он будет рассчитываться здесь.
Конвой подал знак пленным следовать дальше, а обречённый на смерть большевик остался. Казак белый деловито-равнодушно, без запальчивости воткнул штык ему в бок, как в чучело на учении. Штык вышел на четверть из другого бока.
В предсмертной агонии раненый судорожно схватился за ствол винтовки и тихо валился на бок. Убийца вырвал винтовку. Упавший вниз лицом раненый потянулся и повернулся с живота на бок. Из толпы вышел казак с большой рыжей бородой, добивая, выстрелил в лежащего. Тот тряхнулся всем телом и потянулся в последний раз. Группа направилась дальше, а казак-большевик остался лежать на снегу большой птицей, убитой так, мимоходом — пробуя ружьё или проверяя меткость.
В первый раз Мишка видел, как люди встречают смерть, которую, может быть, не ждали и полчаса назад, а днём раньше — тем более. Тогда человек собирался жить много лет, строил планы, хотел любить, быть любимым… Мишка ещё раз оглянулся на бездыханный труп. «Ах, так вот оно что, — думал он, — вот как убивают, вот как умирают. Оказывается, и то, и другое так просто и так легко, что напрасно так много ведут разговоров о жизни и о том, как лучше устроить её. А ведь подумать только: чик- и жизни нет. Или хвороба какая вязы человеку свернёт*, или люди помогут, вот и собирайся долго жить, да ещё — хорошо жить. В общем, надо беречь жизнь другого, её защищать от смерти, это легче, чем уберечь свою, за неё не удержишься, когда люди захотят этого. А вот делается как-то наоборот: каждый старается уничтожить другого и гибнет сам»… Мишка шёл и упорно думал о том, что так потрясло его».
Роман «Урал — быстра река» уже можно читать на сайте журнала «Москва». Будем надеяться, что скоро он появится в печатном виде и займёт достойное место на книжных полках библиотек и в домах оренбуржцев.
Павел Рыков
