Спираль галактических иллюзий

Ирина Киселева, автор сборника «Спиральная Немезида», работает учителем. В школе. Уже это говорит о самоотверженности и готовности работать со словом, направляющим души к Свету и Радости, как ни банально и как ни приторно.

 

Учитель — по определению знаток душ подрастающего поколения, и подтверждение – тонкий психологизм стихотворения «Изгой»:

Ты заперт в клетку собственных иллюзий,
В неволе у кошмарных детских снов.
Но выдуманный демон не укусит,
Не высосет по капельке всю кровь.

Ты выдумал нелепое изгнанье,
Коварство и жестокость бытия.
И бездна зла, и горний пик страданья –
Лишь мрачная фантазия твоя.

Как много поэтов носят, образно говоря, темные линзы, видя мирские мучения, но не заглядывая за страданье, в простор и глубину мотивов. Поэтический взгляд Ирины лишен как воздействия розовых очков, так и самообмана тоскливой дымки.

Вечная юность танцует на крыше,
Пугает котов, ловит северный ветер.
Есть парочка снов у неё на примете,
И юность смеётся. Завидуют дети,
Только она всего этого выше.

Наш молодой 21-ый век отмечен буйными всходами «цветов зла» — юные бросаются в грязь цинизма, псевдосатанические культы. Твердят о том, что «у каждого всегда есть выбор», но почему-то стремятся позлее поглумиться над ошибками старших поколений – что, вечный конфликт отцов и детей? Тысячелетнее сползание к Апокалипсису, ожидаемому по сто раз в год? Среди этой «игры теней» настрой лирического героя Ирины заслуживает всецелого уважения:

Играет лишь по своим правилам,
Жаждет гореть, не сгорев,
Тёплый и далеко не праведный,
Один в темноте против всех.

Правда, как и в классических случаях взросления и становления Личности, поэтесса не отвергает свои темные побуждения, не всегда соглашаясь на компромисс со средой:

Вы птицы дивны, птицы чудногорды.
Но крыльев нет у гордых птиц.
И в подтверждение вашему позору
Я слышу шелест тоненьких страниц.
Красивая идея стала ложью,
А сокол обернулся вдруг павлином.
Вот только в дружной стае куриц и пингвинов
Услышать пение прекрасное так сложно!

— и погружается в темноту бессознательного полноправным ее обитателем – китом, которому ведомы рельефы дна желаний:

Я – кит, и я ныряю глубоко,
И слов моих вам ни за что не разобрать.
На дне так тихо, сыро и темно.
Но победите все же вы желавшего летать!

Впрочем, и в этом осознании себя вселенски единственной поэтесса крепко держится за дорогих сердцу:

Только тот сможет нас
Отыскать среди тьмы,
Кто такой же, как я.
Кто такой же, как мы.

Вовлеченность автора в мир воспитания будущих поколений требует выстраивания доверительных отношений с ними и соратниками, Ирина движется в этом мире не одиноко, но связанно с другими. А во имя чего?

Стекают реки в океан Ничто:
Уносит Летой память, Стиксом – души.
Мы верим – мир родится лучший,
И рано подводить итог.

И в конце концов Богиня Мести являет лик Милосердия, и гнев на бессмысленно прожигающих жизнь сменяется желанием преображения к лучшему.

Преображение.

Тот самый жизнетворящий инстинкт, который не дает человечеству скатиться назад в бездну темного зверства.

Андрей Юрьев